Контрабанда «У-у-у» неустановленной группой. Нигериец 16 лет пытается доказать Петербургу, что он не наркобарон
Эмеку Нволиса в Петербурге судили за контрабанду наркотиков, вещество из Бразилии везла лично сотрудница наркоконтроля. Он утверждает, что невиновен, указывает на несостыковки в деле и уже 16 лет пишет жалобы. Оказалось, что человек, который порой путает спряжения в русском языке, знает свои права лучше многих россиян.
Международная операция
Эмека приехал в Россию в середине 90-х, в страну его привел семейный бизнес. Перед ним, тогда еще молодым человеком, стояла задача наладить торговые отношения с кем-то из местных бизнесменов. Дела шли с переменным успехом, но шли. Эмека оставался в России с надеждой на по-настоящему крупный контракт, который позволил бы ему вернуться в Нигерию. В 2006 году такая надежда появилась, были успешные переговоры с турками в нефтяной сфере. Но подвело случайное знакомство.
Сидя на лавочке в сквере Московского района Алтуфьево Эмека рассказал «Фонтанке» практически всю российскую часть своей биографии. Он часто злится, стучит костяшками пальцев по скамейке. Удары каждый раз заставляют немного вздрагивать, но Эмека не устает повторять — я не злой, меня разозлили.
В Нигерии у всех большие семьи, множество связей и возможностей, которые направляют граждан этой страны по всем уголкам земного шара. Так и у Эмеки — соотечественников он мог найти хоть в Китае, хоть в Бразилии.
Девушка по имени Елена — знакомая знакомой. По словам Эмеки, она обратилась к нему за помощью по вопросу получения бразильской визы, нужно было приглашение с той стороны. Он также не отрицает, в том числе говорил об этом в суде, что попросил Елену привезти из Бразилии сигары, которые в России можно было перепродать существенно дороже.
Версия Елены в материалах уголовного дела звучит совсем не так. На период 2006 года она работала в тогда еще отдельно существовавшей Федеральной службе по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН). Прошла оперативная информация, что Эмека отправляет девушек славянской внешности в разные страны Латинской Америки и Азии, откуда они в желудках привозят наркотики. Общая с Эмекой знакомая якобы была как раз такой наркокурьершей. Эмека обращает внимание, что ее данные следствием так и не были установлены, ее никто не опрашивал и в суд не вызывал. Более того, в протоколе допроса эта девушка нызывается Еленой наркокурьером, а в суде сотрудница ФСКН однозначно говорила, что наркотики она не возила. Елена также рассказала в ходе заседания, что в операции приняли участие представители Германии и Бразилии, российские коллеги ее сопровождали, но их данные, опять же, установлены не были.
При этом, исходя их протокола допроса, ФСКН знала о двух сообщниках Эмеки, которые якобы финансировали преступное сообщество. Позже они окажутся приятелями нигерийца и свидетелями по делу, которые ничего о наркотиках никогда не слышали и никаким наркотрафиком не занимались. Эмека в своей преступной группе останется одинок.
В переговорах, которые попали в материалы дела после прослушки, по словам Эмеки, обсуждался сигарный вопрос. В деле зафиксировано, что в этих беседах действительно ни разу не звучало слово «наркотики» и названия конкретного вещества. Елена расскажет, что для конспирации Эмека говорил «У-у-у» вместо упоминания запрещенного порошка.
ФСКН, следует из материалов дела, санкционировала международную операцию — разрешение провезти наркотик было получено и бразильской стороной, и Германией, так как аэропорт Франкфурта-на-Майне служил перевалочной точкой. В материалах, предоставленных Эмекой, нет документов, которые подтверждали бы участие в операции представителей этих двух стран ими самими. Только пара бумаг — за подписью главы ФСКН, что операция разрешена (без самого постановления о ее разрешении), в том числе бразильской стороной, и вторая, в которой сказано, что больше они ничего сказать не могут. «Меня не интересует секретная информация, я хочу видеть информацию о том, что была проведена международная операция. Я хочу видеть в ней участие правоохранительных органов Бразилии и Германии.
Хочу чтобы суд в первую очередь установил законность самой международной операции», — обращался к председательствующему Эмека (цитата из материалов дела). Но впустую.
Есть и такой нюанс — гособвинитель попросил отклонить ходатайство о бразильско-немецких запросах с обоснованием, что «сотрудников правоохранительных органов Бразилии и Германии при проведении оперативно-розыскного мероприятия задействовано не было. Как следует из показаний сотрудников ФСКН России, это было мероприятие ФСКН России».
Эмека фиксирует — ни в аэропорту Бразилии, ни в Германии, ни даже в Пулково общий вес запретного порошка установлен не был.
Эмека, по его словам, решил говорить только в суде, думая, что там его услышат. Но в обвинительном заключении и других документах указано, что он частично признал вину, называя себя посредником контрабандистов. Под постановлениями о привлечении в качестве обвиняемого подписи Эмеки нет. В финальном обвинительном заключении есть пометка, что вину он не признает и показания давать отказывается. Он рассказывает, что из-за отказа давать показания его в какой-то момент перевели в одиночную камеру изолятора, в которую через разбитое окно падал снег и каждую ночь приходилось давить десятки клопов. В некоторых документах, утверждает осужденный, его показания написаны следователям, а не им.
Следствие длилось 14 месяцев, все это время он провел в СИЗО. У него был предоставленный государством адвокат, но защищал себя Эмека по сути сам, заявив полсотни ходатайств. Вспоминает, что в какой-то момент его из зала даже хотели выгнать. Суд признал его виновным и приговорил к 11 годам колонии строго режима.
«Я сейчас жалею, что вообще давал показания. Тогда я думал, что суд как везде, что я буду говорить, а разумный суд будет разбираться, где правда и где ложь. А потом я уже понял, что это просто игра, шоу и на самом деле все давно решено. Сейчас я бы вообще ничего не говорить не стал, просто сидел бы молча и смотрел, а они пусть пишут что хотят, — делится Эмека. — Как все было на самом деле видно по нюансам. Они очень постарались, но у них не до конца не получилось».
Своя версия о причинах, по которым он оказался в колонии, у него, конечно, есть. Но она содержит ряд сведений, на данный момент не имеющих подтверждения, об участии в преступной схеме должностных лиц. Поэтому описать ее «Фонтанка», при всем желании, не может.
Елена, вероятно, сменила фамилию. Найти ее «Фонтанке» не удалось.
«Макулатура»
Писать жалобы, заявления, обращения, Эмека начал еще в СИЗО. Не слишком хорошо владея канцелярским русским, сначала излагал суть на черновиках, потом просил сидельцев исправить ошибки. Черновики сохранил за все 11 лет, но после освобождения пришлось избавляться. Ни денег, ни документов, ни телефона и контактов, ни жилья — ничего. Только несколько килограммов макулатуры.
Время в колонии Эмека предпочитает не вспоминать, но предлагает представить — Форносово, почти полторы тысячи мест. И он единственный африканец. Благодарит судьбу, потому что смог выжить и не сойти с ума. «Я иногда себя щипал, думая, что это какой-то дурной сон», — вспоминает Эмека.
О себе он говорит как о разумном человеке, который не ищет проблем, но знает свои права. «Бывало, что в мою камеру заходили с обыском когда меня там не было. Я захожу, вижу их и начинаю орать — «зачем вы сюда лезете, у меня в тумбочке документы и если хоть один из них пропадет, то я заявлю на вас». Я их достал конечно, но и они со мной не шутили. Я минимум три раза в неделю ходил в спецчасть, получал и отправлял документы. Один раз мне там сказали, что отправлять ничего не будут, что я надоел. Ну я тоже поругался, сказал, что в следующий раз принесу в четыре раза больше. Она вызвала полицейского, он велел ей принять мои документы», — вспоминает Эмека.
Свое он отсидел до самого конца, освободился в 2017-м.
«Ты можешь представить, что такое 11 лет? Когда ты выходишь и весь мир изменился,
даже некоторые улицы уже не такие, все знакомые разъехались, ты не знаешь ничей телефон. Я ходил по улице, как инопланетянин.
Все с телефонами, раньше же не было такого. Автобаны везде, все цифровое. Пришлось вновь настраиваться, чтобы не быть, как дебил».
Колония Эмеку, в хорошем смысле, не исправила, смиряться со своим приговором он не собирается.
Нынешние итоги его переписки знакомы многим, кто когда-либо обращался к государству за защитой своих прав — жалуешься на прокурора, жалобу спускают прокурору. Заявляешь о преступлении — получаешь отписку. Именно этот последний момент сейчас Эмеку раздражает больше всего. По закону ему должны прислать постановление об отказе в возбуждении дела и для него не так важно, что именно будет в этом отказе. Главное, что постановление можно обжаловать через суд и суд будет обязан вникнуть в суть заявления. С отписками же вернуться к этой сути, проиграв после приговора и апелляцию, и кассацию, невозможно: даже если дойдет до заседания, то рассмотрено на нем будет действие или бездействие должностного лица, а не то, в чем Эмека кого-то подозревает (в списке у него в основном прокуроры разных уровней, которые допустили возбуждение дела против него, содержание и продление содержания под стражей, передачу дела в суд).
Сейчас он ждет 13 таких постановлений. Вспоминает, что как-то раз московский суд отказал ему в рассмотрении жалобы минут за 10, но запомнилось ему больше крайнее удивление судьи: «Вы что, хотите посадить прокурора?». «А он что, не человек?» — риторически спрашивает Эмека. — По закону все должно быть, конкретно. Можно сочинить против меня все что угодно. Но вы должны это доказать. А то что, сочинил и все, до свидания, так и есть? Тогда смысл в суде вообще?». Очередная жалоба накануне отправилась уполномоченной по правам человека в Петербурге — в защиту его фундаментальных прав.
«Я утверждаю, что в материалах дела и в приговоре отсутствуют конкретные обоснованные по закону доказательства, подтверждающие совершение мною преступления по предъявленному мне обвинению. И пока я не получу соответствующие процессуальные решения по моим заявлениям и жалобам, разбирательство по данному уголовному делу является неоконченным», — убежден Эмека.
На вопрос о том, когда наступит точка, в которой этой борьбе придет конец, Эмека ответить не может. «Я обязан сделать все, что могу. Когда мне сердце скажет, что больше не надо, я остановлюсь. И конечно я вернусь домой, живой или мертвый».
Справочно: Нигерия это нефть, уголь, хлопок, пальмовое масло. А еще кино — по статистике разных лет Нигерия уверенно занимает второе место, между Индией и США. Для местного кинопроизводства даже придуман отдельный термин — Нолливуд. Еще, конечно, футбол. Коррупцию, преступность и множество людей за чертой бедности тоже забывать не стоит.
Надежда Мазакина, «Фонтанка.ру
